Ренн, Франция - первый ребенок в семье, Соланж де Пруст - аккуратная темноволосая девушка, похожая на голубку - тонкая шея, тонкие запястья, тонкая талия, - второй хореограф в одной из танцевальных детских студий, кроткая, доброжелательная, благополучная во всех аспектах. Жером Декарнен - инициативный долговязый молодой человек с подвижным лицом, широкой улыбкой и кипой идей, рассованных по карманам, откуда они постоянно выпадают, чего Жером по рассеянности не замечает - случайно столкнувшаяся с ним в метро Соланж, поправив волосы, поднимает ворох пышущих жаром и новизной тезисов, вывалившихся из головы Жерома и протягивает их ему в своих маленьких изящных ладонях, которые полгода спустя Жером сжимает трепетно и нежно, прежде чем надеть кольцо на один из тонких пальцев.
Кристоф рождается долгожданным и принимается в распростертые объятья множества родственников, причитающих стандартные умиленные мантры с частотой одна в полчаса - чтобы не разбудить малютку. Он, в самом деле, очень мил - с огромными карими глазами, маленьким молчаливым ртом и минимумом требований, выдвигаемых по отношению к реальности. Успешно восстановившая форму после родов Соланж возится с ним гордо и серьезно, не доверяя это дело даже собственной матери, пока Жером бегает туда-сюда, схватившись за голову, и пытается воплотить в жизнь новую идею, такую же гениальную, как пара сотен идей до этой - только и видны его длинные тощие ноги, исходившие всю комнату по периметру уже раз сорок только за одну эту минуту.
Пока Кристоф вслух читает Библию - по слогам, неумело, но весьма впечатляюще, - Соланж встает на весы и отмечает солидную прибавку в весе. Через какое-то время родственники снова причитают - у Клеменс Декарнен глаза почти такие же огромные, как у Кристофа, но глотка куда более крикливая, и это заставляет усталую Соланж в кои-то веки просить о помощи сначала мать, а потом и других. Жером со свойственным ему пылом ставит все на начинающуюся воплощаться идею и не прогорает в первые же три дня, что находит весьма и весьма обнадеживающим.
Кристофу позволяют сначала смотреть на спящую Клеменс, сам вид которой вызывает у него много вопросов, задавать которые, впрочем, он не горит желанием, потом - кормить ее омерзительной на вид детской пищей, потом, когда оказывается, что дела Жерома в кои-то веки идут в гору - оставаться с ней наедине на целый вечер, и она так доверчиво замирает в его руках, так сладко зевает после его колыбельных, что Кристоф решает: они поладят.
Клеменс воинственно и бурно пляшет на родительской кровати, выражая крайнее неприятие самого факта того, что Кристоф пойдет в школу без нее, и никакие рациональные утверждения вроде того, что еще настанет ее время, на нее не действуют никоим образом. В первый же школьный день Кристоф возвращается домой раздосадованным и вопреки обычному задает очень много вопросов, на которые Соланж не всегда может найти должного ответа.
Кристоф и Клеменс ходят в школу, держась за руки, и Клеменс долго ждет, оставаясь на факультативы, пока у Кристофа закончатся его скучные занятия, чтобы пойти вместе в парк - кормить лебедей в пруду и читать вслух Готье и Бодлера. Они иногда ссорятся, если случается что-то не так, но почти всегда Кристоф говорит извинения своим мягким, тихим голосом, и Клеменс, для убедительности немного подумав, важно кивает головой, показывая, что их принимает.
Идеи Жерома позволяют ему купить новый дом с белой облицовкой и большим садом, в котором есть терраса, садовый домик, будка для любимого шпица Соланж и две раздельные детские. Это, впрочем, не мешает Клеменс засыпать под боком у Кристофа в его постели, а Кристофу - до ночи просиживать в комнате Клеменс, разжевывая для нее простейшие алгебраические правила и французскую грамматику.
Когда Клеменс, запыхавшись, в первый раз приводит домой Ганса, Жером смотрит на него сквозь стекла очков оценивающе и странно цокает языком, Соланж пытается не волноваться и ведет себя, как гостеприимная хозяйка, а Кристоф, выйдя с ним на перекур, в первый раз в своей жизни повышает голос на человека, обещая чрезвычайно плохого, если он, Ганс, посмеет хоть как-то огорчить напористую и громкую Клеменс.
Когда Ганс впервые хлопает дверью, выходя разочарованным и злым из комнаты Клеменс, Кристоф поднимает глаза от книги и смотрит так, что Ганса почему-то подташнивает от неловкости и волнения.
Когда Ганс еще раз повышает на Клеменс голос, Кристоф с отнюдь не миротворческой силой бьет его по лицу абсолютно женским и неумелым движением. Впрочем, его хватает, чтобы Ганс остался с носом - сломанным, - а Клеменс продолжила приходить в одной ночной рубашке под бок к старшему брату, чтобы ночью не оставаться в одиночестве.
Кристоф каждый день пропадает в университете, приходит домой усталым, читает уже совсем взрослой Клеменс на ночь антологию прозы из программы старших классов. Кристоф добивается повышенной стипендии, прозрачный, сильно похудевший, он не пользуется популярностью и всегда имеется про запас, что, впрочем, не мешает ему однажды получить типично девчачью записку на розовой блокнотной бумаге - с номером телефона и именем.
Поцеловав Клеменс в лоб перед сном, Кристоф звонит по кривовато выведенному на клочке бумаги номеру. На том конце провода - тягучий, как мед и слащавый баритон.
Клеменс обещает, что если Тьери скажет хоть одно неправильное слово в компании Кристофа, она сломает ему не только нос.
Тьери оказывается мальчишкой лет семнадцати, очарованным миром вокруг и миром внутри, который клянется в любви этим большим карим глазам, худым нервным пальцам, молчаливому рту. Тьери держится рядом с Кристофом почти полтора года. Жером постоянно разъезжает по Бретани, раздавая указания направо и налево. Соланж кормит шпица с рук и играет семнадцатую сонату Бетховена, выламывая пальцы о клавиши.
Когда Тьери уходит, Клеменс крепко держит Кристофа в объятьях и фальшиво, но искренне поет ему колыбельную.
Кристоф заканчивает университет с отличием, заставляющим Соланж сиять, а Жерома - крепко жать ему руки и рассказывать о грандиозных планах, идеях, мечтах, которые обязательно воплотятся в жизнь, если он, Кристоф, будет принимать в них непосредственное участие - и разве Кристоф может отказать.
Единственное желание, которое он выражает - дождаться, пока Клеменс может пойти вместе с ним.
Пока Клеменс доучивается оставшиеся два курса, Кристоф работает в книжной лавке, где в первый же день наводит такой безукоризненный порядок, какой поддерживает до самого увольнения, чем приводит в восторг изредка заглядывающих местных женщин и педантичных университетских преподавателей. По вечерам, когда Жером и Соланж уединяются или уходят в театр и на прогулки, Клеменс с Кристофом лежат вместе и мечтают о том, что будет дальше. Клеменс считает, что будущее не может считаться удачным, если у них не будет блестящего кабриолета и розовых кустов за окнами. Кристоф соглашается, признавая, что и кабриолет, и кусты - весьма привлекательная перспектива.
Закончившая университет Клеменс визжит от восторга, обнимая Жерома, кричит от радости, обнимая Соланж. Жером выглядит плохо, устало, странно, но его голос полон ребяческого задора, когда он говорит о том, что ей, Клеменс, и ему, Кристофу, уже выписана квартира в далеком Вегасе, и что там надо просто разведать почву, и было бы неплохо когда-нибудь вернуться, но если там можно прижиться - можно перекантоваться и там, только, пожалуйста, звоните и пишите, никуда не пропадайте, вы же знаете маму, мама - очень нервная.
Когда Клеменс и Кристоф отъезжают от аэропорта в забавном ярком такси с разговорчивым водителем и выдвигающимися из сидений пепельницами, улыбается даже Кристоф, пока высунувшаяся в окно Клеменс вопит о сбывшихся мечтах и розовых кустах.
В первый же день они тратят все возможные сбережения на аренду серебристого крайслера и пару цветочных горшков. Сидя на кухонном полу, они пьют вино под воркующую Эдит Пиаф, и вид у Клеменс такой счастливый и мечтательный, что хочется делать очень много фотографий, обнимать ее и открывать все окна.
Прощупывание почвы дается довольно-таки легко, но трудно обмануть чутье - в Ренне нет таких маленьких, нежных роз, и больше нет нужды в аренде крайслера, потому что можно его купить; от Соланж приходит письмо: Жером совсем плох. Жером не хочет пить и есть. Люди в белом забрали Жерома, чтобы сделать ему лучше, но у них не выходит.
Когда они прекращают попытки, Клеменс плачет навзрыд, как ребенок, целых два дня, и Кристоф летит с ней в Ренн, где имеет честь кинуть первую горсть земли и сказать что-то проникновенное.
Обнимая Соланж за плечи, Кристоф не может сказать даже пустого и житейского. В комнату Жерома въезжает мать Соланж. Клеменс тянет Кристофа за руку - скоро отлет.
Соланж просит их беречь себя как можно сильнее и держать друг друга как можно крепче.
У Клеменс - яркое платье в маках и туфли на таком каблуке, что она становится выше Кристофа на полторы головы. Когда розы разрастаются так, что трудно открыть окно, чтобы не задохнуться, Кристоф берет ножницы и срезает бутоны, которые потом раскладывает вокруг задремавшей от духоты и бокала шампанского Клеменс, сидит на краю кровати и расчесывает ее длинные светлые волосы.
Иногда Клеменс зовет его: лунный мальчик, и иногда: Тоф. Клеменс любит странные прозвища, и за это становится Клем, и это звучит, как старый сторож какого-нибудь деревенского кладбища, на что она обижается с полсекунды, а потом смеется заливисто и громко. Детки в кризисном центре, куда приходит Кристоф с направлением на практику, долго приглядываются к необычному человеку, который говорит так, как обычно воркуют птицы, но потом доверчиво тянут к нему руки.
В одну ночь Клеменс ведет серебристый крайслер, не включая музыки, потому что на пассажирском сидении спит усталый после детей Кристоф, теряет управление и на полной скорости въезжает в мощный внедорожник, ехавший по встречной.
